История в "Песне о купце Калашникове"
В этой работе хотелось бы обратить внимание уважаемой общественности на скрытый смысл «Песни о купце Калашникове» М.Ю. Лермонтова. Думается, что не надо напоминать ни биографию поэта, ни историю написания этого произведения. Начнем сразу с анализа текста.
«Песня» начинается с описания пира у царя И. Грозного. Кто такой Грозный – тема отдельной статьи. Наше мнение таково: царь из «Песни» – это образ некоего Хана. Обратим внимание на то, что «улыбаясь, царь повелел тогда вина сладкого заморского» налить в ковш для своих опричников. Этот факт может послужить основой для первого (очень небольшого!) «открытия».
То, что традиционные историки переводят слово «опричь» как «кроме» нельзя считать правильным. Я. Кеслер в своей статье «Европейская опричнина» достаточно убедительно это доказал, что «английская реформа собственности Генриха-Елизаветы основана на русском понятии, а не наоборот» и вывел «опричь» от слова «причт». Вполне возможно, поэтому предположить, что «сладкое заморское вино» поступало на Русь из Англии как некая благодарность английских властителей русским за помощь в осуществлении английской земельной реформы. Так сказать, «оплата за идею». Но перейдем к более серьезным сюжетам. На пире присутствует и опричник Киребеевич. Ниже он как бы описывает себя:

Аргамак мой степной ходит весело;
Как стекло горит сабля вострая…

Упоминает «опричник» и о походах:

Как я сяду поеду на лихом коне
За Москву-реку покататися…

Кого вам напоминает этот образ? Ну, конечно, «ордынца»!
Именно в таком походе он и увидел впервые Алену Дмитриевну. Это тоже знаковый образ. С одной стороны, это вроде бы традиционная русская красавица:

Ходит плавно – будто лебедушка;
Смотрит сладко – как голубушка…
Косы русые, золотистые,
В ленты яркие заплетенные,
По плечам бегут, извиваются,
С грудью белою целуются…

Но заметим такую деталь – когда Киребеевич проезжает мимо «красных девиц», только Алена «не глядит, не любуется, ПОЛОСАТОЙ ФАТОЙ закрывается…» Вот вам и русская красавица! Через этот образ явно проглядывает Восток…
Итак, томимый любовью к Алене Дмитриевне, Киребеевич просит царя (хана) отпустить его «в степи приволжские, на житие вольное, на казацкое». То есть, гипотеза А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского, что татары и казаки – одно и то же, находит свое подтверждение. Правда, чуть ниже, Киребеевич говорит:

…там буйную головушку
И сложу на копье басурманское;
И разделят по себе злы татаровья
Коня доброго, саблю острую
И седельце браное черкасское.

Вряд ли здесь есть противоречие. «Злы татаровья», скорее всего, надо понимать как «неблагодарные друзья», которые после гибели своего боевого товарища поделят его имущество между собой и забудут о нем.
Подведем предварительные итоги. Итак, Киребеевич. Кто он? Казак-«татарин», слуга великого хана, который хочет уйти воевать на волю, и хочет обладать Аленой Дмитриевной. Алена Дмитриевна – собирательный образ русской и восточной женщины. Ну, чем не Евразия?
Нами получены первые данные, которые мы попытаемся применить к раскрытию истинного смысла «Песни». Но это произойдет чуть позже.
А пока рассмотрим третий персонаж – Степана Парамоновича Калашникова. «Молодой купец, статный молодец». Здесь, казалось бы, все ясно. Однако не совсем. Вот описание «трудового дня» купца Калашникова:

Шелковые товары раскладывает,
Речью ласковой гостей он заманивает,
Злато, серебро пересчитывает.
Да недобрый день задался ему:
Ходят мимо баре богатые,
В его лавочку не заглядывают…

Оказывается, здесь не больше не меньше описана экономическая ситуация на Руси в XIV веке! Наличие определенной денежной массы, развитие внутренней торговли в Империи (а иначе откуда «шелковые товары»? Восток!) и некие напряженные отношения с Западной Европой (в частности, с Генуей, Венецией – «ходят мимо баре богатые»).
Вот Калашников решает уйти домой. Дескать, торговля сегодня не удалась:

Запирает… Свою лавочку дверью дубовою
Да замком немецким со пружиною

Вдумчивый читатель сразу спросит: откуда же у купца «немецкий замок», если торговля с Западом идет ни шатко, ни валко? На самом деле, здесь все достаточно просто. Я. Кеслер довольно точно определил значение слова «немец». Не могу не привести цитату: «Само слово немец языковеды обычно роднят с мямлей, невнятно, а потому непонятно произносящим слова. Для справки заметим, что по-венгерски (т.е. по-хазарски) “нем” (венгерское nem) означает просто отрицание нет, не. К примеру, по-венгерски nem tudom означает “не понимаю”».
Добавим сюда и известное русское выражение «держать рот на замке», т.е. попросту молчать. И получается, что «немецкий» замок – просто крепкий, надежный, («немой» для чужого!) замок, который чужой никогда не сможет открыть. Вот вам и «западный» импорт в Империю!
Но вернемся к сюжету поэмы. Приходит Степан Парамонович домой и не находит там Алену Дмитриевну (обратите внимание на отчество!). Позже она появляется и рассказывает о том, как ее домогался Киребеевич…
Татарин-казак пытается овладеть Евразией (Империей), обманув при этом великого хана (царя)?.. Невольно, вспоминается другой исторический сюжет, когда один темник захотел получить власть в Орде-Руси…
То есть, спросите вы, Киребеевич и Мамай – одно и то же лицо? Браво, вдумчивый читатель, вы правы! Ведь он именно домогался Алену Дмитриевну, то есть, хотел получить от нее любовь, и властвовать над ней! (Заметим в скобках, что в описании сцены между Киребеевичем и Аленой Дмитриевной вновь фигурирует «шелковая фата». Она появится еще раз как символ евразийства: «И осталась в руках [Киребеевича – М.]… и фата моя БУХАРСКАЯ…»)
Узнав о таком повороте дела, Степан Парамонович решает биться с Киребеевичем-Мамаем:

…Уж как завтра будет кулачный бой
На МОСКВЕ-РЕКЕ…

Купец приглашает к себе двух своих братьев. В памяти мгновенно возникает эпизод из «Задонщины», когда Дмитрий Донской призывает на помощь двух братьев, «князей Литовских», Андрея и Дмитрия: «Молвит Андрей Ольгердович своему брату: "Брат Дмитрий, два брата мы с тобой, сыновья Ольгердовы, а внуки мы Гедиминовы, а правнуки мы Сколомендовы. Соберем, брат, любимых панов удалой Литвы (о том, кто такая «Литва» читайте у Я. Кеслера – М.), храбрых удальцов, и сами сядем на своих борзых коней и погладим на быстрый Дон, напьемся из него шлемом воды, испытаем мечи свои литовские о шлемы татарские, а сулицы немецкие о кольчуги басурманские!" («немецкие» сулицы=крепкие, надежные сулицы – М.) И сказал ему Дмитрий: "Брат Андрей, не пощадим жизни своей за землю за Русскую и за веру христианскую, и за ОБИДУ (выделено мной – М.) великого князя Дмитрия Ивановича!»
Обратите внимание, уважаемый читатель, на сходство сюжетов: и тут, и там братья, и тут, и там обида, и тут, и там упоминается река Дон (Москва).
Вспомним А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского: «производными от слова ДОН являются также названия крупнейших рек Европы: ДНЕПР и ДНЕСТР. В составе всех этих названий первые две буквы ДН означают "река", то есть ДОН (или ДН без огласовок)… Итак, ДОН = "РЕКА". А, следовательно, ДОНОМ ДОЛЖНЫ БЫЛИ НАЗЫВАТЬСЯ МНОГИЕ РЕКИ. Поскольку мы выдвигаем гипотезу, что Куликово поле было на территории нынешней Москвы, то возникает вопрос: а где же в Москве "река Дон"? Видимо, сама Москва-река ранее называлась ДОНОМ… Следы названия "Дон" в Москве сохраняются до сих пор.» От себя добавим, что нам часто приходилось видеть на Москве-реке баржи «Волго-Дон».
Это что же получается – купец Калашников оказывается Дмитрием Донским=Тохтамышем? А его поединок с Кирибеевичем-Мамаем – Куликовская битва? Наверное, не совсем так. Дело в том, что купец Калашников – это скорее собирательный образ «русской рати» (интересно, что автомат Калашникова до сих пор является неотъемлемым атрибутом российской армии – такие вот повороты истории!). И битва Калашникова-Дмитрия-Тохтамыша-русской (имперской) рати с Киребеевичем-Мамаем-польско-немецко-литовской ратью это и есть Куликовская битва. Еще один штрих – Лермонтов говорит о Киребеевиче: «Побелел в лице как ОСЕННИЙ (выделено нами – М.) снег». Это намек на то, что несмотря на зимнюю обстановку боя между Киребеевичем и Калашниковым, битва между Мамаем и Тохтамышем-Донским проходила ОСЕНЬЮ. Но бой завершен, Мамай убит. Однако под топором палача гибнет и Донской-Тохтамыш. Таков приговор великого хана (царя). Где похоронили Калашникова?

Схоронили его за Москвой-рекой,
На чистом поле промеж трех дорог:
Промеж Тульской, Рязанской, Владимирской.

Взгляд невольно скользит по карте… И становится ясно, что речь идет о нынешнем СИМОНОВОМ МОНАСТЫРЕ! Он находится именно между этими тремя дорогами… Тот самый монастырь, где два математика и десяток строителей сделали то, чего не сделали все московские археологи – нашли могилы воинов, павших на Куликовом поле=Кулишках.
Вот такая, казалось бы, знакомая и обычная история… Выходит, что великий поэт как бы «зашифровал» в своей «Песне» вариант ПРАВИЛЬНОЙ истории, где все так гармонично. Откуда он узнал о ней? Это тема другого, не менее интересного исследования.
Показательна и судьба М.Ю. Лермонтова. Романовская клика, не смогшая расправиться с поэтом при помощи иностранца де Баранта (в 1840 году) (перекличка с Пушкиным!), убила его русскими руками. Видимо, никто из иностранцев не решился ехать в Пятигорск. Также как смерть Пушкина, смерть Лермонтова неслучайна. Видимо, это удел всех, кто соприкасается с НАСТОЯЩЕЙ историей.